Уже больше недели - около двух недель - назад ко мне привязалось стихотворение одного из моих любимых поэтов - Брюсова. Казалось бы, ничего необычного, но это стихотворение никогда не относилось к любимым, а потому я его не помню наизусть целиком, только отдельные строки. Обычно, чтобы песня отстала, мне нужно прослушать её в том варианте, в каком она пристала. Перечитать стихотворение руки не доходили, вот и маялась неделю, потом прицепилось ещё одно - Киплинга. Решила всё-таки найти. Делюсь.
Данте.
Валерий Яковлевич Брюсов
Безумцы и поэты наших дней
В согласном хоре смеха и презренья
Встречают голос и родных теней.
Давно пленил мое воображенье
Угрюмый образ из далёких лет,
Раздумий одиноких воплощенье.
Я вижу годы, как безумный бред,
Людей, принявших снова вид звериный,
Я слышу вой во славу их побед
(То с гвельфами боролись гибеллины!)
И в эти годы с ними жил и он, —
На всей земле прообраз наш единый.
Подобных знал он лишь в дали времён,
А в будущем ему виднелось то же,
Что в настоящем, — безобразный сон.
Мечтательный, на девушку похожий,
Он приучался к зрелищу смертей,
Но складки на челе ложились строже.
Он, веривший в величие людей,
Со стоном звал: пускай придут владыки
И усмирят бессмысленных детей.
Под звон мечей, проклятия и крики
Он меж людей томился, как в бреду...
О Данте! о, отверженец великий, —
Воистину ты долго жил — в аду!
Ах, Брюсов! Он очаровал меня сильнее Лермонтова и не был вытеснен даже Гумилёвым. Классе в седьмом не выпускала из рук изящного серенького томика, зачитываясь, не слышала звонков и отрывалась от стихов лишь тогда, когда кто-нибудь физически закрывал/убирал книгу, так как слов я не слышала (не не слушала, а именно не слышала), а лёгкого постукивания по плечу не замечала.
В результатах поиска нашлось и другое стихотворение Брюсова, посвящённое Данте. Оно приходило на ум, но не было слишком навязчивым, поэтому специально его не искала.
Данте в Венеции.
Валерий Яковлевич Брюсов
По улицам Венеции, в вечерний
Неверный час, блуждал я меж толпы,
И сердце трепетало суеверней.
Каналы, как громадные тропы,
Манили в вечность; в переменах тени
Казались дивны строгие столпы,
И ряд оживших призрачных строений
Являл очам, чего уж больше нет,
Что было для минувших поколений.
И, словно унесенный в лунный свет,
Я упивался невозможным чудом,
Но тяжек был мне дружеский привет...
В тот вечер улицы кишели людом,
Во мгле свободно веселился грех,
И был весь город дьявольским сосудом.
Бесстыдно раздавался женский смех,
И зверские мелькали мимо лица...
И помыслы разгадывал я всех.
Но вдруг среди позорной вереницы
Угрюмый облик предо мной возник.
Так иногда с утеса глянут птицы,-
То был суровый, опаленный лик.
Не мертвый лик, но просветленно-страстный.
Без возраста - не мальчик, не старик.
И жалким нашим нуждам не причастный,
Случайный отблеск будущих веков,
Он сквозь толпу и шум прошел, как властный.
Мгновенно замер говор голосов,
Как будто в вечность приоткрылись двери,
И я спросил, дрожа, кто он таков.
Но тотчас понял: Данте Алигьери.
Захотелось прочитать "Божественую комедию" заново и целиком (в том переводе, который я читала, учась в лицее, почему-то отсутствовало "Чистилище", а о существовании электронных библиотек тогда не знала, кстати, прошу ссылку на хороший перевод с "Чистилищем"). "Рай" мне не понравился, поэтому сочинение писала по "Аду." Неадекватно? Неадекватным было сдавать сочинение на три листа, то есть, шесть страниц, написанное размером, хотя и без разбивки на строки. Текст оценили, но попросили переписать, так как нужно было отсылать несколько работ на проверку в ГорОНО, а там бы, как я сейчас понимаю, записали в какие-нибудь суицидники. К сожалению, не помню текста дословно, помню лишь своё тогдашнее отношение. Почему я сейчас так писать не умею? Для ЗФБ было бы неплохо, хотя и не тот уровень, наверное, так как то своё, что не забыла, мне не нравится: слишком открыто, искренне, то чересчур пафосно, то чрезвычайно игриво или совсем мрачно. Сейчас я уравновновешенней и больше не пишу дурных стихов и серий рассказов (отличникам и сильным хорошистам разрешалось писать предложения на проходимое правило в качестве домашних работ вместо выполнения упражнений из учебников), растянувшихся на пару десятков тетрадей моим тогда ещё необычайно мелким, то бисерным, то колючим почерком. Разучилась.. Нет, копировать сюда "Божественную комедию" Данте без "MORE" не буду, с "MORE" - тоже. Своим детским творчеством делиться здесь пока не хочу, да и не найду я его, тетрадки давно выкинуты, а в памяти удерживается далеко не всё.
Вернусь-ка к приставшим стихам, теперь уже к Киплингу:
"I Keep Six Honest Serving Men ..."
R. Kipling
I keep six honest serving-men:
(They taught me all I knew)
Their names are What and Where and When
And How and Why and Who
I send them over land and sea,
I send them east and west;
But after they have worked for me,
I give them all a rest.
I let them rest from nine till five.
For I am busy then,
As well as breakfast, lunch, and tea,
For they are hungry men:
But different folk have different views:
I know a person small -
She keeps ten million serving-men,
Who get no rest at all!
She sends them abroad on her own affairs,
From the second she opens her eyes -
One million Hows, two million Wheres,
And seven million Whys!
Теперь моя душенька довольна, хотя для полного удовлетворения не хватает песни "Арлекино" в мужском исполнении (доводилось такое слышать, помню, что текст немного отличался от того, что поёт Пугачёва, найти бы), "Всё могут короли..." (не проблема найти), песни "Гадалка", в которой "благородные лгут короли," "Песни бродячего певца" из "Человека-амфибии" в исполнении Артура Почиковского, песен "Хватит!" и "Зубы" "Lumen", "Кто ты" и "Мечты" "Арии", "Всадника из льда" "Эпидемии", "Из вагантов", "Липа вековая" с грустной концовкой, "Поручик Голицын" Жанны Бичевской. Странная подборка, особенно если учитывать, что идеи, заключённые в некоторых из них, мне не нравятся.